— На шкаф? — деловито предложил Дитрих и забрал у меня колбу.

Звучало это как «Давай наконец задвинем это недоразумение куда подальше и забудем. Мы уже сделали для него все, что могли», фикус моего компаньона сейчас заботил очень мало, точнее сказать — не заботил вовсе. Но меня простые действия по уборке разбитой лабораторной посуды окончательно привели в себя. Я вспомнила наставницу и ее непременное требование соблюдать технику безопасности. А о какой безопасности может идти речь, если я целуюсь с малознакомым инором, забыв обо всем на свете? Нет, нужно срочно это прекращать. Но, Богиня, как же не хочется!

— Лучше на полку, — предложила я. — Он как лицо пострадавшее, требует повышенной заботы и внимания. Водички надо подлить — бедному листочку теперь пару корешков придется отращивать заново.

— Я его окружу заботой и вниманием, — сказал Дитрих, — обещаю даже лист отполировать. Но потом, Линда. У нас было такое важное занятие, предлагаю его продолжить. Все, фикус нам больше не помешает.

Он задвинул колбу в глубь полки и протянул ко мне руки. Но я лишь попятилась к двери.

— Пожалуй, мне пора, — торопливо проговорила я. — Уже поздно, и вообще…

Мне вдруг вспомнился Штефан, который в последнее время преследовал меня с той же настойчивостью, с которой не так давно избегал. Не брось он меня наедине с проблемами, возможно, мое отношение к нему бы не изменилось. Но разочарование — страшная сила, разбивающая и более крепкие чувства, чем у нас были. Кто знает, вдруг он и сам подсознательно понимал, что наши отношения обречены, поэтому и сказал Эмми, что все закончено?

— Я провожу.

В голосе Дитриха было море сожаления и немного надежды. Надежды на то, что целоваться можно и в другом месте, где нет никаких фикусов, падающих на пол в самый неподходящий момент.

По дороге мы молчали. Я пыталась осознать, почему моя жизнь в последнее время делает такие странные повороты, которые раньше бы меня непременно напугали. Да, я была уверена, что все в жизни должно идти по плану, отступления от которого меня огорчали. А сейчас… Сейчас непредсказуемость событий лишь подогревала азарт. Так же как и идущий рядом мужчина подогревал желание быть с ним рядом. И в то же время я была уверена, что Эмми права — Штефан как будущий спутник жизни намного привлекательней во всех отношениях. Дитрих ему уступал даже внешне, не говоря уж о материальном положении и возможной карьере. Но… Дитрих это был Дитрих, и все тут. Против этого простого факта оказались бессильны все доводы рассудка, которые с каждым днем становились все тише и тише.

Фикусов около моей двери действительно не оказалось. Зато там был Штефан, который при нашем появлении страдальчески поморщился и сказал:

— Инор Хартман, не морочили бы вы инорите голову.

— С чего вы взяли, инор Эггер, что я морочу ей голову? — церемонно спросил Дитрих.

— Еще скажите, что у вас в отношении Линды самые серьезные намерения, — язвительно сказал Штефан. — Инор Хартман, да вы себя прокормить не сможете…

— Неправда, — возмутился Дитрих. — У меня есть некоторые трудности, но они временные.

Штефан выразительно хмыкнул и окинул соперника неприязненным взглядом.

— Боюсь, что ваши временные трудности, инор Хартман, продлятся до конца вашей жизни.

Прозвучало это двусмысленно. Мне сразу вспомнилось, что Дитриха лишили лицензии по неизвестной причине, а сам Штефан в курсе того, из-за чего мой партнер ушел из Сыска.

— Штефан, ты ему угрожаешь? — возмутилась я. — Это так непорядочно!

— Я угрожаю? — Его удивление не казалось наигранным. — Что ты, Линда. Этот инор — типичный неудачник, он и без моей помощи свернет себе шею. Наверное, когда он родился, Богиня смотрела в другую сторону. Линда, тебе нужно избавиться от него как можно скорее. Невезение — оно прилипчиво.

— Боюсь, что моя полоса невезения началась задолго до знакомства с этим инором, — заметила я.

— После того как ты осознаешь, что вам не следует встречаться, она закончится, — выразительно сказал Штефан. — Линда, ну подумай, что тебя может с ним связывать? Тебя, алхимика с Золотым дипломом, и этого недосыщика?

— Невеста твоего брата тоже так рассуждала, когда разорвала помолвку? Что ее, будущую успешную магичку, ничего не связывает с человеком, оставшимся без Дара?

— При чем тут Магдалена? — недоуменно спросил Штефан.

— Судя по тому, что ты продолжаешь с ней общаться, да что там — не просто продолжаешь, а всячески ей помогаешь, ты считаешь, что бросить человека в тяжелой ситуации нормально? Поэтому и сам устранился, когда меня начали таскать на допросы в связи со смертью наставницы?

— Линда, нет у меня тяжелой ситуации, — недовольно сказал Дитрих. — Действительно, небольшие финансовые трудности, но они не смертельные и временные. И уж жертвовать собой ради меня точно не надо.

Но Штефан на него больше не обращал внимания, он смотрел на меня. Тяжело смотрел. Словно ему было очень больно все это слушать. Но я не жалела ни об едином слове. Я говорила, что думала, и если кому-то мои слова не нравятся, этот кто-то виноват сам — слова были лишь отражением поступков.

— Линда, меня все это время почти не было в Гаэрре, — напомнил он. — А когда был, мне точно так же приходилось отвечать на вопросы нашего… гм… доблестного Сыска. — Он опять окинул Дитриха неприязненным взглядом. — Ты сама это знаешь. У меня не было ни времени, ни возможности встречаться с тобой так часто, как мне бы этого хотелось.

— Но у тебя было время и возможность встречаться с этой Магдаленой, которая бросила твоего брата, — сказала я безо всякой жалости. Сейчас меня больше интересовала рыжая инора Кремер, чем Штефан. Что-то мне подсказывало, что не так все с ней просто. Сначала она была невестой перспективного мага, а потом, когда поняла, что мага из избранника никогда не выйдет, быстренько нашла себе другую жертву. Богатую и больную. Наверняка распланировала уже, как прекрасно будет жить молодой обеспеченной вдовой. Я ни разу не видела эту загадочную Магдалену, но это не мешало мне ее активно недолюбливать. Не нравилась она мне, и все тут.

— Магдалена не бросала моего брата, — раздраженно сказал Штефан. — Напротив, это он от нее отказался. Она ездила к нему больше года, надеялась убедить, что он ей и без Дара нужен. Но Фридрих после потери Дара замкнулся в себе и никого не хотел видеть. Не сделал он исключения и для невесты. Магдалена очень переживала. Все надеялась, что он передумает… Не знаю, зачем я тебе это рассказываю. Возможно, чтобы ты поняла, что не надо меня к ней ревновать?

— Я не ревную, — возразила я.

— Ревнуешь, — уверенно ответил Штефан. — Но я лишь чувствую себя виноватым перед Магдаленой, не больше.

— А почему вы чувствуете себя виноватым, инор Эггер? — влез Дитрих.

— А это не ваше дело, инор Хартман, — отрезал Штефан. — Я говорю не вам и не для вас. А вы, если бы были воспитанным инором, уже давно ушли бы и дали бы нам с Линдой возможность поговорить.

— Увы, я не слишком воспитанный инор. Кроме того, некоторые вещи мне кажутся довольно странными. С чего вам чувствовать себя виноватым перед бывшей невестой брата? Его решение от вас никак не зависело.

— Не зависело. Но я обещал Магдалене убедить Фридриха. Обещал — и не смог.

Он замолчал и мрачно уставился на стену, словно там были яркие картины той давно закончившейся истории. Истории его брата и рыжей иноры Кремер. А я поняла, что, несмотря ни на что, ему верю. Нет, не во всем, но в вопросе этой загадочной Магдалены — точно. Их ничего не связывало, кроме невозможности Штефаном выполнить данное сгоряча обещание.

ГЛАВА 23

Утром я проснулась в отвратительном настроении. Мало того, что Штефан не рассказал ничего определенного ни про своего брата, ни про его бывшую невесту, так он еще не дал мне попрощаться с Дитрихом, как мне хотелось, и согласился уйти только вместе с моим компаньоном. В результате всю ночь мне снилось что-то странное с участием Штефана, Дитриха и рыжей Магдалены. Больше всего мне не нравилось, что там был Дитрих и не было меня. Ладно, Штефан — он и без этого постоянно встречается с бывшей невестой брата, но вот что нужно моему компаньону от жены заказчика, да еще такой привлекательной? Меня не смущало ни то, что это был сон, ни то, что рыжая нахалка могла быть совсем не такой, какой приснилась. Сколько я себя ни убеждала, что все это глупости, настроение не повышалось ни на сколько. Завтракать не хотелось, но впереди был целый день, вполне возможно, что рабочий, поэтому я насильно в себя запихала немного еды, запила горячим отваром и отправилась в офис. Пусть лицензию пока не вернули, но у нас было одно незавершенное дело. Странное дело, непонятно зачем нужное этому Кремеру.