— Дирк, мы ей другой выдадим, — воодушевился Карл. — Приставим толпу охранников. Ничего с ней не случится.

— При толпе охранников Кремер к ней не подойдет, так что и смысла в вашей затее не вижу. Линда не сможет ему противостоять. Я против.

Он притянул меня к себе и вызывающе посмотрел на начальника. Мол, не для того я женился на этой прекрасной инорите, чтобы она у вас подрабатывала подсадной уткой.

— Пфф, — сказал начальник. — Это в тебе собственник говорит. И отсутствие логического мышления. — Не обращая внимания на дернувшегося Дитриха продолжил: — В вопросах, касающихся собственной жены. Если Кремер пытался на нее повлиять, значит, это ему для чего-то нужно. А если нужно, он рано или поздно повторит попытку. Так лучше, чтобы это было под нашим наблюдением, а не пущенное на самотек.

— Лучше, чтобы этого вообще не было, — резко ответил Дитрих. — Хватит ей Эггера. Уж свою жену я смогу защитить от всяких Кремеров.

— Как? Будешь ходить все время с ней рядом? — ехидно спросил Карл. — А когда не сможешь, она будет сидеть дома под многослойной магической защитой? Пфф. Дирк, не глупи.

— И все же мне это не нравится. Нельзя привлекать неподготовленного человека.

— Особенно если она твоя жена? Дирк, мы ее увешаем кучей защитных артефактов. Плюс наружка, которая при необходимости сразу придет на помощь. Она ничем не рискует. Зато у нас появится повод для ареста, на который не нужно брать разрешение Совета.

— Кремер может и не подойти больше к Линде.

— Вот именно! — воодушевленно сказал Карл. — Но если подойдет, мы его сразу сцапаем. Сам подумай, каково твоей жене, если над ней постоянно висит угроза в лице этого Кремера? А так она, эта угроза, будет сидеть под нашим наблюдением. Или целительским.

Почему Карл добавил последнюю фразу, я поняла без лишних объяснений — мне самой почти с самого начала общения с Кремером казалось, что у того голова не в порядке. Да и картина, вырисовывающаяся из имеющихся фактов, на это указывала. Только ненормальный будет мстить детям отвергнувшей тебя женщины. Если, конечно, все обстоит так, как выглядит…

Но Дитрих сопротивлялся еще долго — слишком не хотелось ему подставлять меня под удар. Длилось это, пока Карл не вспылил и не заявил ему, что своим упрямством он лишь подвергает меня опасности, но не защищает. Уговаривала мужа и я: я прекрасно помнила ужас, охвативший меня при последней встрече с Кремером, и понимала, что теперь не буду чувствовать себя в безопасности, пока его не посадят. А уж для Магдалены каждый день, проведенный рядом с мужем, мог оказаться последним. Нет, решать все нужно было срочно.

— Хорошо, — сдался наконец Дитрих. — И что ты предлагаешь?

— Вы собирались обедать? — расплылся в довольной улыбке Карл. — Вот и идите. Я пока здесь все организую и поговорю с Эггером, который в коридоре. Может, и расскажет что нового, хотя я лично в этом сомневаюсь. А потом нужно, чтобы Линда с деловым видом ходила по улице. Но уже ближе к вечеру — сейчас Кремер будет играть роль законопослушного инора и отсиживать положенные часы на работе.

— Я могу что-то переносить из офиса, — воодушевилась я. — Нам его до завтра нужно освободить от своих вещей.

— Я это сам сделаю вечером, — возразил Дитрих. — Даже ради конспирации не надо таскать тяжести.

Почему-то при слове «конспирация» я сразу вспомнила наш первый поцелуй. Хотя почему почему-то? Муж тогда заявил, что все это исключительно ради нее. Наверное, он тоже про это вспомнил, поскольку посмотрел на меня и улыбнулся. Да, конспирация должна быть правильной…

ГЛАВА 37

Как ни упирался Дитрих, пришлось ему согласиться, что вещи буду переносить в одиночку. Правда, мне пришлось торжественно пообещать, что я не буду набирать слишком много, а растяну это удовольствие на подольше. Настолько, чтобы Кремер уверился, что я хожу по делу, а не для привлечения его внимания.

И теперь я ходила от освобождаемого офиса до своего дома. Выглядела я наверняка глупо — проще было бы взять экипаж, загрузить все и перевезти за один раз, что первоначально мы с мужем и собирались делать. Но теперь, по легенде экономии денег, я загружала коробку, не сильно загружала, так, чтобы создать видимость объема и оставить себе работы на подольше. На случай, если Кремер уйдет со службы позже.

Но самой мне хотелось, чтобы все закончилось как можно скорее. Надоело вздрагивать от каждого шороха, хотелось определенности. Если дело в нем — пусть наконец арестуют, и я смогу успокоиться!

Но Кремер арестовываться не торопился. Следил ли он за мной, убеждаясь, что нет никакого подвоха, просто ли задержался на работе — не знаю, но появился он, когда я уже отчаялась его сегодня увидеть. Сколько я ни распределяла предметы, которые могу отнести сама, они заканчивались, и коробка была последней. Все остальное — либо бумаги, которые Дитрих собирался забрать в Сыск, либо слишком для меня тяжелые вещи. Так что коробка получилась наполовину пустой, как я ни укладывала содержимое для придания объема.

— Добрый день, инорита.

Кремер возник передо мной, словно вышел из полога невидимости или телепорта. Вот только что его не было, и раз — появился из ниоткуда. Напугал он меня знатно, но я постаралась взять себя в руки и не сбежать от него, как в прошлый раз. Себя я успокаивала тем, что нахожусь под постоянным наблюдением. Правда, я никого не замечала, но так и должно быть — если не замечаю я, значит, и преступник не заметит раньше времени. Я остановилась и даже постаралась вежливо улыбнуться:

— Добрый день, инор Кремер. Как себя чувствует ваша жена?

— Магдалена? Лучше, чем вчера, намного лучше, — говорил он неторопливо, словно до конца не решил, стоит ли продолжать вчерашний разговор. — Хотя ей очень плохо было после сканирования. Эти менталисты, знаете ли, ужасно грубо работают. А при тонкой душевной организации моей жены такое отношение недопустимо. И зачем им понадобилось ее проверять? Магдалена — чистейшей души человечек, у нее все на лице написано. Сказала, что ни в чем не замешана, так оно и есть.

— Меня тоже проверяли, — заметила я. Так, ради поддержания разговора.

— Инорита, так у вас хотя бы повод был. — Он нехорошо усмехнулся. — А нам он привозил зелья и травы, необходимые для приготовления лекарства.

— И чем вы таким болеете, что гаэррские аптеки вас не устраивают?

— Вам-то что за печаль? Вас должно больше волновать, чтобы вас не обвинили.

— Сканирование показало, что я ни при чем, — ответила я. — Так что и повода волноваться у меня нет.

— А больше оно ничего не показало? — спросил Кремер с такими вкрадчивыми нотками, что я сразу поняла — вот оно, началось.

— А что оно должно было еще показать? — Я сделала вид, что удивилась. — Перед законом я чиста, и это главное.

— А закон перед вами?

— Что вы имеете в виду?

— Предлагал же я вам вчера посидеть в кафе, там и рассказал бы. А сегодня, увы, времени нет — меня дома ждет жена, состояние которой оставляет желать лучшего. Я и так с вами столько времени потерял. Всего хорошего.

И он сделал вид, что уходит. Я растерялась. Как это уходит? Мы уже подготовились к его аресту, а он нам срывает такое важное дело. Не бывать же этому! Я вцепилась в его рукав с силой, которую от себя не ожидала. Ужасно мешала коробка, но бросить ее я не могла.

— Нет уж, инор Кремер, вы мне непременно расскажете, что там со мной и законом! — возмутилась я. — Меня все эти недоговоренности беспокоят чем дальше, тем сильнее.

— Даже так? — Он выразительно посмотрел на мою руку, но вырываться не стал. — Хорошо, инорита, если вы меня проводите домой, я вам все там и расскажу. А то меня гложет беспокойство за Магдалену, знаете ли.

Предложение пойти в супружеский дом Кремеров меня не вдохновило. Зачем создавать лишние сложности тем, кто за мной наблюдает? Если они наблюдают, конечно. Я некстати вспомнила, что так никого и не заметила, пока ходила с коробками туда-назад. Профессионализм — это, конечно, здорово, но могли бы хоть показаться для моего успокоения.